Зорко одно лишь сердце: в Челябинском театре оперы и балета состоялась премьера оперы «Иоланта»

3 и 4 апреля на сцену челябинской оперы вернулась «Иоланта» Чайковского — вдохновляющая история слепой принцессы и восторженного рыцаря. Предыдущая версия продержалась в репертуаре более 30 лет и требовала покоя. Поэтому Вадим Кейш вместе с маэстро Евгением Волынским и художниками Антоном и Еленой Сластниковыми создал новую, но совершенно классическую оперу с оригинальным либретто. И даже многие голоса челябинского театра продолжают петь свои же партии (например, Павел Чикановский уже несколько лет с чувством и восторгом исполняет Водемона).

«Иоланта» — последняя опера Петра Ильича Чайковского, светлый и нежный сюжет без нотки трагедии, ответ на главный вопрос вселенной «Что есть любовь?».

Два часа в средневековой Франции

С последним звонком ныряю в самую близкую к сцене ложу, над оркестровой ямой. Музыканты на местах: скрипки просят друг у друга первую ноту, флейтисты вполголоса наигрывают трели. Евгений Волынский встает за дирижерский пульт, палочкой отсчитывает такты вступления и по залу разносятся первые робкие, чуть тревожные напевы... гобоя, фаготов и кларнетов в си-миноре, очень смертельной тональности композитора. Римский-Корсаков в свое время негодовал: как это Чайковский посмел нарушить традиции и отдать духовым то, что прекрасно сыграли бы скрипки. А ведь решение Петра Ильича гениально: только духовые, воздушные инструменты могут погрузить зрителя в волшебный мир света и теней, куда-то за грань реальности. Угрожающий напев гобоя щекочет нервы и, знаете, очень понятен, когда закроешь глаза. Потому что не видеть — страшно. Как страшно Иоланте, даром что она не знает этого чувства и поэтому в смятении жалуется своей кормилице о ноющей тоске.

Завороженно наблюдаю за солирующим гобоистом: у него длинные посеребреные волосы, тонкие пальцы и глаза, кажется, закрыты. Ему не нужно видеть ноты, он их чувствует.

Так начинается сказка о принцессе в райском саду, укрытом за горными водопадами, густыми лесами и скалами. Тут в деле Антон Сластников и московский видеоинсталлятор Дмитрий Иванченко. Гипнотизирующую картинку водопада транслируют на специальный экран-сетку. И этот экран весь вечер будет дымкой, маревом между сном и явью, светом и тенью, тоской и счастьем. Он как та пленка, что лишает Иоланту зрения.

А слепые видят сны?

Мой выбор места одновременно хорош и неудачен: все видно, но звук из ямы оглушает и перебивает солистов, в то время как партер обволакивают чистые звуки первого ариозо Иоланты (Наталии Быстрик). Имейте это в виду, когда будете выбирать билеты.

Вступает нежная арфа и первые скрипки. Светлая увертюра невозможна близка по звучанию к Брамсу, с которым у Чайковского были непростые отношения. Действие разворачивается сначала в цветочную балетную феерию, а потом плавно угасает в колыбельную. Лучшую колыбельную из всех, что были написаны, но не спеты возле детских кроваток. Слепая Иоланта почти не покидает сцену. И слепой не кажется. В ослепительной серебристо-белой мантии она поет в окружении ангелов с лирами (студенты хореографического училища ЮУрГИИ им. Чайковского). В моменты томления и ожидания чуда танцует райской птицей в своей золотой клетке, увитой розами. Или во сне замирает у решетки, кажется, даже не дышит. Как луч ее освещает, она вся в золотой пыли. Браво художнику!

Спящая принцесса и не подозревает, как раздавлен неподдельным горем ее отец, король Рене (ох, какой сочный бас у Павла Локшина!). Как он, под тягостные напевы скрипок и альтов, вопрошает Господа, за что страдает ангел — Иоланта. И не видит она, как аскетичны и величественны его одежды, как мехами и золотом украшена мантия. Елена Сластникова и команда костюмеров несколько месяцев готовили наряды героев: вдохновение черпали в эпохе раннего Возрождения.

А как меняются интонации Павла Локшина, когда король сбрасывает с себя оковы лжи и горя, как сразу окреп его голос и наполнился счастьем. Великое искусство управлять голосом!

Не видит Иоланта и диковинного мавританского доктора Эбн-Хакиа в сопровождении своей свиты, шести милых пажей — малышей, воспитанников вокальной школы Бориса Каплуна. Этот загадочный доктор (Андрей Меркульев) похож на египетского жреца, а его речитатив вполне созвучен голосу Творца. И говорит он главные слова, о том что сбудется все, если только сердце охватит пылкое желанье. Откуда Чайковские (а либретто написал брат Петра, Модест) в XIX веке знали, что главная беда века XXI будет в людских сердцах, лишенных искренности и четких желаний?

Сколько драмы в этой опере

На время антракта остаюсь в зале и слышу шум и гомон за занавесом, на сцене. Несколько дней назад премьера была под угрозой срыва. Могу только догадываться, что произошло (и, пожалуй, промолчу). Кажется, что вот прямо сейчас за глухими портьерами Вадим Кейш перекраивает второе действие «Иоланты» заново. Слышны обрывки фраз «все поворачиваемся к Иоланте... Нет, вы нет, дальше играйте... Да это я не вам». Но звенит звонок, и оперные партии льются так, как было задумано Кейшем и Чайковским. Никаких заминок и шероховатостей.

И тут появляется он — беззаботный бургундский рыцарь (потрясающий тенор Павел Чикановский). Пылкий Водемон выглядит как слепой — восторженно смотрящий куда-то вбок и вверх, а на самом деле на цветущий сад, небо и саму Иоланту. Так умеют смотреть только те, кто не замечает в мире ни малейшего изъяна, как слепой или ребенок. Ах, сколько драматической игры в этой опере!

Вдруг понимаешь, что за гений Чайковский. И как тонко чувствует Вадим Кейш. Иоланта смотрит сердцем и видит больше, чем любой из нас. Благодарит Бога за трели соловья, журчанье горной речки и аромат цветов. Ариозный диалог влюбленных в созвучии с оркестром мог бы стать гимном любви. Если бы не был гимном светлой силе духа и души. Еще несколько секунд страха, оркестр близится к финалу, прозрела! 

Праздник любви и света

В новой опере очень много света: художник сцены играет оттенками, подсвечивая героев созвучными цветами. Кроваво-красный лекарь, ангельски ослепительная Иоланта, Водемон в золотых блестках и серо-синий, цвета горя, король Рене. Никогда еще опера не была такой театральной, такой понятной и близкой даже самым неопытным зрителям. И никогда еще «Иоланта» не было столь самостоятельной: обычно короткая история ставилась в связке с «Щелкунчиком» (по замыслу Чайковского) или другими балетами.

Вадим Кейш и его команда ставят как видят, показывают как слышат, представляют как живут.

На премьере присутствовал министр культуры Челябинской области Алексей Бетехтин. И я не могла не спросить, как ему премьера:

— Великолепная, мне очень понравилось! Сценография хорошая, декорации отличные, Сластников, как всегда, молодец, слежу за его творчеством. А самое главное, голоса и наш прекрасный оркестр — все сложилось. Вечер удался, премьера удалась!