Один день из жизни 60-летней королевы

сентября 26 2016 / Светлана Симакова / Агентство новостей Chelyabinsk.ru

Оперу называют театральной королевой, ведь в ней соединилось все – драма, комедия, музыка, танец, пение, пантомима и даже цирк. Какие ассоциации вызывает у зрителей театр оперы и балета? Как правило, он самый помпезный в городе – бархат и позолота, хрусталь и ковры, паркет и причудливые занавесы. Пышность на сцене порой превосходит все, что можно потрогать руками в зале и многоярусном фойе. Изнанка всего этого знакома немногим, хотя заглянуть за кулисы журналисты пытались не раз.

Балет, ничего личного

Артистов с момента рождения театра причисляют к бомонду, жизнь которого, по представлению большинства, – праздник до глубокой ночи и сон до полудня. Все не так. Обычный рабочий день балета начинается в 9 утра, в 9:30 уже все готовы к занятиям в классе. Заслуженная артистка России Ирина Сараметова – в прошлом блистательная балерина, ныне любимый многими и многими педагог-репетитор подает привычные команды на французском. Нет, это нельзя назвать командами, это причудливые французские песенки. Под звуки фортепиано она выпевает названия па и фуэте.

О муштре в балетных училищах написаны целые романы, где есть место злодеям и педагогам-мамам. Ирина Сараметова принадлежит ко вторым, у нее даже ворчалки какие-то ласковые и смешные. «А как же без шутки? – говорит Ирина Джемильевна. – Скажешь балерине: “Сделай, милая, курица ты несчастная!” Она рассмеется, глядишь, и дело пойдет». О балете и своих гениальных педагогах в Пермском училище Ирина Сараметова может рассказывать часами: «Во все века главными стимулами в балете оставались желание, труд и дисциплина, – говорит она. – Мне было у кого учиться преподаванию, я ведь сама училась у великих педагогов – аристократок настоящих. Все это от Екатерины Гейденрейх, Людмилы Сахаровой, от Софьи Тулубьевой, которая после открытия нашего театра была здесь ведущей балериной, а затем педагогом-репетитором». На вопрос о том, где черпает она силы, чтобы преподавать и сегодня, Ирина Сараметова удивляется: «Это моя профессия, я ей жизнь посвятила! Здесь и силы черпаю».

Не только жизнь Ирины Сараметовой полностью отдана театру. Народная артистка России Татьяна Предеина, казалось бы, могла сегодня почивать на лаврах, а она ранним утром в том же классе. «Каждый день полтора часа у станка – это закон, – улыбается Татьяна. – И я прихожу в класс независимо от того, есть сегодня вечером спектакль или нет. Всегда нужно быть в форме».

«Лично для меня станцевать вечером спектакль намного легче, чем репетировать или работать в классе, – признается солист балета Алексей Сафронов. – Правда, со временем приходит понимание, как распределить силы, чтобы их хватало и на полтора часа репетиций. В конце концов ты научишься работать без эмоций, потому что они отнимают очень много сил. И очень многое зависит от педагогов – это, по сути, наши мамы и папы, которым мы вверяем себя полностью, даже личным с ними делимся. Хотя у артиста балета практически нет личной жизни, вся жизнь проходит в театре, домой мы приходим только спать. И если любишь педагога, нашел с ним общий язык – тебе крупно повезло».

Об этом говорит и молодой солист балета Кирилл Данилов: «Да, класс начинается в 9:30 утра, значит, надо раньше лечь спать. Личной жизни нет вообще, все подчинено графику. И пока я получаю от этого большое удовольствие. Два года танцевал в Америке, в частной труппе. Для меня это тоже бесценный опыт, да еще и знание языка. Но и там, и здесь надо работать до пота. Где силы брать? В любви к танцу, к балету».

Затишье перед бурей

Чуть позже в оркестровой яме начинается музыкальная какофония – оркестр готовится к началу репетиции. Два дня до премьеры самой массовой, самой мощной оперы Верди «Аида». Правда, в челябинском театре она прозвучит в концертном варианте. По словам Ирины Сараметовой, она не припоминает такого из советских времен, чтобы оперу давали в концертном варианте. Как известно, у большевиков и коммунистов опера действительно царила над искусством. Это был эталон, на который денег не жалели.

Молодой московский режиссер Екатерина Василева ничего плохого в концертном варианте не видит: «Это позволяет сосредоточиться на работе со звуком – отсюда все нюансы: оркестр на сцене, хор на высоких подмостках. Меня очень радует, что сегодня в театре есть состав, который способен реализовать этот проект, ведь “Аида” – одна из самых ярких опер Верди».

Сцена сначала пуста, затем на нее поднимаются хористы и солисты, репетиция началась. Все спокойно, без криков и нервов. «Это затишье перед бурей, иллюзия спокойствия, – улыбается Екатерина Василева. – Самый нервный день предстоит завтра, когда все будем сводить воедино».

Огромная роль в «Аиде» отводится хору. Он постоянно либо на сцене, либо за кулисами, но все время поет. «Партии хора в этой опере роскошные, – говорит хормейстер Наталья Макарова. – Но и работа невероятно серьезная. В знаменитых театрах мира в этой опере, как правило, задействованы большие хоры – до 120 человек. У нас сегодня 46, хотя по штатному расписанию положено 60, таким был хор, когда театр открывался. Увы, нет в Челябинске сегодня возможности набрать такой коллектив».

У хора также ежедневные репетиции по утрам, а вечером – спектакль. Репетиции не могут длиться более трех часов – таковы санитарные нормы. Иначе можно навредить голосу.

«Есть нормы и для солистов, – говорит исполнительница партии Аиды Гузелья Шахматова. – Но при работе с такой партией, как партия Аиды, важен ежедневный тренаж – то есть нужно петь каждый день. Есть силы – пою партию полностью. Но современной солистке легче уже потому, что есть записи великих оперных певиц. Лично для меня авторитет номер один – Мария Каллас. Очень часто я обращаюсь к ее записям, она помогает мне понять, где взять дыхание, как фразу построить».

Кроме того, Гузелья Шахматова приоткрыла нам некоторые актерские тайны. Например, как сохранить красивой кожу, ведь она невероятно устает от грима: «Грим снимаю еще в театре, умываюсь всегда с лавандой. А дома после спектакля – обязательная ванна, ложусь и отмокаю – полное расслабление, а для лица – маски увлажняющие и питательные».

Поликлиника в маленьком кабинете

Вряд ли читатель знает, что в оперном театре есть своя поликлиника. Но это так. Прием врача, физиопроцедуры, массаж... Со всем этим справляется врач Геннадий Прытков, который работает в театре с 1994 года.

«Сначала я был совместителем, – рассказал Геннадий Прытков. – Но работы в театре так много, что сегодня служу только здесь. Мой рабочий день длится по 10-11 часов, я веду прием, провожу всевозможные физиопроцедуры, делаю массаж... Один во всех лицах. Особенно много пациентов весной и осенью. И это не только простуды, у танцовщиков балета обостряются старые травмы».

Отопления в театре еще нет, и доктор беспокоится в первую очередь о танцовщиках: «Они после балетных классов мокрые приходят в холодные гримерки, долго ли простудиться?! Не раз приходилось мне спасать и оперных солистов, когда они либо перегрузили перед премьерой голосовой аппарат, либо простыли. Поэтому я еще и фониатр».

Свою работу Геннадий Прытков очень любит, он утверждает, что артисты – самые благодарные пациенты.

Даже в буфете Татьяна и Ольга

На войне как на войне, а в оперном театре даже в буфете работают Татьяна и Ольга. Повара, которых артисты боготворят, смеются: «Конечно, как в опере “Евгений Онегин”». А если серьезно, то две невероятно талантливые женщины приходят в театр с рассветом и к полудню успевают приготовить три вида супа, десять наименований вторых блюд, испечь сладкие булочки, пирожки с капустой и с мясом, блинчики и беляши... От запаха и вида всего этого, честное слово, слюнки текут.

«Наши балетные любят натуральное мясо, им просто необходим белок в больших количествах, но есть у нас и вегетарианцы, они заказывают овощи, рыбу, – говорит Татьяна. – И для них мы тоже стараемся разнообразить меню. Готовим по-домашнему, до вечера все будет съедено. Представьте себе, у нас никогда не бывает отходов».

О запахе стружки и круглосуточной бдительности

О театральных столярах написано много. В челябинской опере их двое – Артем Лизанец и Виктор Варлаков. Настоящие кудесники – могут сделать из дерева даже мраморные колонны с лепниной. Артем здесь работает уже 12 лет, в театре раньше работал его брат, он и привел Артема. А Виктор Варлаков пять лет назад вышел на пенсию, служил на электровозоремонтном заводе. «Пенсионером быть очень скучно, – улыбается он. – А в театре не соскучишься, все время надо что-то придумывать».

Но о столярном цехе в челябинском оперном театре стоило написать уже потому, что это строительное чудо – под театром изначально были заложены просто гигантские подвальные помещения с высоченными потолками. Здесь просторно, тепло даже сейчас (потому что проходят трубы с горячей водой) и сухо, много света. Правда, ремонт подвалам не помешал бы, вероятно, его не было здесь с тех далеких пятидесятых.

На пожарном посту в театре тоже служат солидные мужчины пенсионного возраста. Очень серьезные и очень бдительные, ведь их задача – уберечь театр от огня. Они следят за состоянием всего противопожарного оборудования, а это целая система пожаротушения, мощные насосы. По словам Станислава Богдановича Ракитского, можно весь театр водой залить. А над всем этим – копии с икон Андрея Рублева. «Они нам тоже помогают», – уверен Ракитский.

Сегодня все системы механизированы, хотя машинное отделение для тушения пожара, похоже, тоже существует еще с 50-х, такая во всем мощь и внушительность.

А еще пожарные рассказали, что во время спектаклей один из дежурных обязательно находится на сцене – мало ли что может произойти: софиты перегреются, лампы расположат близко к мягким декорациям...

Станислав Ракитский когда-то работал металлургом на ЧЭМК (плавильщиком), вышел на пенсию и занялся садом. Однако вскоре тоже заскучал на свежем воздухе, тогда-то сосед по саду и предложил ему поработать в театре.

«Я здесь с 1997 года, – говорит Станислав Богданович. – Ответственно, но интересно, даже весело – все спектакли пересмотрел из-за кулис».

Особая каста

А вот последними из театра всегда уходят монтировщики. На сцене они с обеда и до самой ночи. У каждого своя задача, свое место. Все жесткие декорации к спектаклям устанавливаются и разбираются вручную, все нужно сложить в карманы за сценой или в огромные склады в театральном дворе так, чтобы потом это можно было быстро и легко вынуть и вновь установить. Тысячи деталей и креплений, все это надо знать назубок. Самыми сложными и трудоемкими спектаклями, по словам монтировщиков, сегодня являются оперы «Евгений Онегин» и «Фауст».

Механизировано только то, что касается мягких декораций. Они крепятся к штангам, которые при помощи механизмов поднимаются над сценой на нужную высоту. Кстати, все мягкие декорации хранятся в так называемом сейфе под сценой.

«Не раз бывало, что артисты-новички падали в этот сейф во время монтажа декораций, – рассказал заведующий машинно-декорационным цехом Руслан Мустафин. – Поэтому у нас и глаза, и уши все время настороже, ведь мы в ответе за технику безопасности на сцене. Все должно быть качественно закреплено, и не дай бог артист на мягких декорациях что-то оставит – она пошла вверх и это что-то свалится кому-нибудь на голову. Но за время моей здесь работы ничего подобного не случалось».

Он работает в театре 20 лет. Любовь с первого взгляда. «Мама меня привела сюда еще в школе, – вспоминает Руслан. – И после окончания школы я сюда вернулся». Сейчас в его команде 10 человек. Они не просто коллеги, они хорошие друзья, выручают друг друга во всем.

Почему-то считается, что монтировщики – это такие работяги без интеллекта, особая каста. Абсолютно ошибочное мнение. Посмотрите на эти лица, в обаянии и интеллекте им не откажешь. Они не просто тяжести таскают, у них инженерное мышление, и рационализаторских предложений здесь хватает. Все спектакли они знают, как собственный дом, и по-настоящему любят музыку.

«Да, музыка просто бесподобна, – восклицает Руслан. – Порой делаю что-нибудь и вдруг ловлю себя на том, что напеваю какую-нибудь арию».

Постоянная ссылка на материал:
http://chelyabinsk.ru/text/news/214200320483328.html